Вернувшись в родные края на побывку через полтора года после мобилизации, военнослужащий 33-го мотострелкового полка с позывным «Ворчун» прежде всего сделал то, о чём так мечтал вдали от дома – при въезде в село отпустил такси и пешком, не торопясь, прошёлся по знакомым улицам…

Получил повестку в день рождения жены

Истории с позывными у наших бойцов всегда разные, подчас – очень личные. Кто-то сам придумывает себе так называемое псевдо – в память о значимых событиях, местах, людях, а к кому-то оно приклеивается с лёгкой руки боевых товарищей. Героя нашей публикации назвали Ворчуном не за сердитый, как можно подумать, нрав, а за его стремление всегда по-отечески опекать находящихся рядом сослуживцев. Когда началась мобилизация, он, отказавшись от надёжной брони, не только сам встал в ряды участников специальной военной операции, но и убеждал в правильности такого решения своих земляков, находя для сомневающихся необходимые, верные слова. За год с небольшим фронтовой жизни наш Ворчун преодолел путь от простого солдата до командира отделения, а затем стал заместителем командира взвода. В его наградном арсенале – медаль «За боевые отличия» и орден Мужества.

На вопрос о том, почему одним из первых отправился в зону СВО, он ответил вопросом, который задал себе в первый же день начавшейся мобилизации: «А кто пойдёт, если не я? Мне 33, за плечами опыт армейской службы, физическая подготовка. А вокруг – пенсионеры да мальчишки 20-летние, из которых никто даже в армии не был. Неужели они пойдут?». Вот и поехал в военкомат, в день рождения жены получил повестку. Из его села много ребят отправились на передовую, но там их дороги, по словам бойца, не пересекались.

К солдатской жизни, к походным условиям и к выполнению боевых задач Ворчун был подготовлен хорошо: прошёл закалку не только срочной службой в армии, но и спецификой работы в одном из подразделений МЧС. Но его представления о современной войне, с её компьютерными технологиями, ракетами и вездесущими дронами, сильно не дотягивали до того, что ему пришлось увидеть своими глазами. Вот почему, оказавшись в родном селе, он так наслаждался спокойствием и тишиной, и, особенно, ясным, чистым небом, от которого не ждёшь никаких неприятностей.

Не раз ему приходилось оказывать помощь раненым товарищам, но правильно оценить в этот момент обстановку и сразу применить имеющиеся теоретические знания удавалось не всегда. «Когда нас мобилизовали, – признаётся Ворчун, – мы проходили все сложные ситуации, которые могут случиться, и как из них выходить, как не растеряться, что делать. Но в реальном бою, с реальными жертвами, с тяжёлыми ранениями – это совсем другое, каждый раз всё по-разному. Тут главное – вовремя выйти из ступора, взять себя в руки, сосредоточиться не на своих чувствах, а на раненом товарище – чтобы ему скорее помочь и переправить в тыл, отправить домой. Если вдруг случаются ранения, несовместимые с жизнью, и ты это понимаешь, то тут надо просто принять, заставить себя это принять, и всё равно постараться сделать всё, что можешь».

Крестик, иконка и браслет от любимой

Боец с позывным Ворчун – из тех редких мужчин и солдат, что и сами не стесняются говорить о собственных чувствах, и других не осудят за их проявление. Обо всём он имеет собственное мнение, всё старается осмыслить, сделать выводы, до всего дойти не только умом, но и сердцем. И мы говорим с ним об отцах-командирах; об отношении к пленным ВСУшникам и к памяти о Великой Отечественной войне; а ещё о том, что именно человеческие слабости помогают оставаться человеком в нечеловеческих, по сути, условиях войны.

«Знаете, – говорит он, как будто раздумывая, – люди в мирное время – одни, а там, пока ты привыкнешь ко всему, тебе приходится переживать какие-то переломные моменты, из которых ты уже выходишь другим. Вот мы, новобранцы, приходим со своими «правильными» представлениями, ругаемся, спорим с командирами, когда они нас учат, исходя из своего боевого опыта и практики. А потом на деле всё подтверждает их правоту – тех, кто там, в боевых условиях, живёт дольше нас. То есть они это делом доказывают, спасением жизней, и твоей жизни тоже. И ты уже начинаешь совсем по-другому оценивать и их, и себя».

С детских лет мальчиков учат тому, что солдаты не плачут. Но Ворчун, у которого, напомню, орден Мужества, говорит: «Солдатские слёзы на войне – это нормально. Мы всегда поддерживаем друг друга, и даже советуем, когда видим, что товарищу очень плохо, чтобы он поплакал, – чтобы потом собраться и найти в себе силы продолжать жить и сражаться. Это помогает оставаться человеком, помогает не сломаться. Потому что самое трудное на войне – выстоять морально и психологически».

Нашему земляку отвлечься от всего окружающего помогает его семья – фотография в телефоне. В минуты тишины, когда появляется возможность не только поправить бытовые условия, но и побыть наедине с собой, он, по его словам, смотрит на неё и думает о том, что ему есть ради кого сражаться и жить дальше. Семья – это его талисман: вместе с иконой в бушлате он носит на себе нательный крестик и браслет, подаренный женой. Эти вещи он никогда не снимает.

Семья – это его супруга, двое детей и мама. В отпуск он приехал, никого заранее не предупредив, так что реакция от любимых женщин оказалась предсказуемая: обе – в слёзы. А детей, в садик и в школу, он, не утерпев, пошёл встречать сам, и на пороге школы неожиданно испытал потрясение: «Я всегда хотел, чтобы сынмной гордился. У меня не было отца, с детства я только с мамой. И когда, почти через полтора года, своего ребёнка увидел – у самого сердце чуть не остановилось…».

В жизни солдата мысли о семье и о доме – это такое мощное оружие, которое способно как давать силу, так и забирать её: именно поэтому, как говорит Ворчун, бойцы на фронте стараются не злоупотреблять возможностью общения с родными, делегируя полномочия сообщать о том, что жив и здоров, ответственным за это людям. Не только по соображениямбезопасности, но и по той простой причине, что общение с домом – это из другой жизни, оно может выбить из колеи, и чем его больше – тем тяжелее.

Про встречи-сюрпризы и бесценные подарки

С присущей ему прямотой, но неожиданно лаконично, Ворчун ответил на вопрос о своём личном отношении к пленным украинским солдатам: «Пленных я видел, да, но общаться с ними у меня желания нет. Как с ними разбираться, для этого есть вышестоящие структуры, пусть они там сами и решают». Зато об отношении к памяти о Великой Отечественной войне и к её героям он заговорил так горячо, словно выступал от имени всего фронтового братства участников СВО. Он сказал «Мы»:

«Мы гордимся, что мы русские солдаты и продолжаем дело, начатое в той великой войне. В моей семье участников Великой Отечественной войны нет, но для меня все ветераны – это наши прадеды. Всегда относился с уважением к нашей истории и к её героям, а теперь, став участником СВО, готов встать на колени перед каждым солдатом, который прошёл ту войну. Если бы не они – нас бы не было, России бы не было… А сейчас пришло и наше время».

Удивительные случаи порой происходят на войне. В одной из операций, выполняя боевую задачу, Ворчун познакомился с бойцом из другого подразделения, прибывшим из Астрахани. Они вместе оказались в укрытии, ожидая приказа, и курили. А разговорившись, выяснили, что являются родственниками – просто никогда не встречались. Это был один из немногочисленных приятных сюрпризов, случающихся в условиях боевых действий.

Что же касается посылок из родного края, от земляков – это подарки поистине не имеющие цены, особенно маскировочные сети и окопные свечи. Для людей, изготавливающих эти необходимые вещи, Ворчун предлагает учредить специальную государственную награду: «Надо просить об этом нашего президента. Окопные свечи зимой, и в ту прошлую зиму, очень сильно выручили! И сети: если даже противник знает, что под ними что-то есть, он не видит, что именно. Может, это обманка, а он будет тратить вооружение. Так что всё это нам очень нужное! Мы же на большом фронте работаем, и всё то, что помогает отвлекать неприятеля, его силы и средства, – это нам большая подмога. И поэтому победа – за нами!».

Надежда Каширина

Фото предоставлено героем публикации

Источник: «Уезд» 14.03.2024